Keanu Reaves
I. ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ
❖ ❖ ❖ ❖ ❖
ЯН БАХТАЛО ГРИВАС.
JAN BAHTALO GRIVAS.
Оракул — кодовое имя среди участников экспериментальной инициативы «Рыцари Вальбурги». По юности был известен под прозвищем Янош, но уже очень давно его не слышал.
Колдун. Нечистокровный.
13 июня 1967 год. 48 лет.
Путешествует с клириками. Участник инициативы «Рыцари Вальбурги».

II. ЛИЧНОСТЬ ПЕРСОНАЖА
❖ ❖ ❖ ❖ ❖
❖ Место рождения.
Салоники, Греция.

❖ Семейное положение.
Вдовец.

❖ Родственники.
Бахтало Гривас — отец, мертв.
Нима Гривас — мать, мертва.
Гита Гривас — жена, мертва.
Ману и Зора Гривас — дети, мертвы.

❖ Интересы и навыки.
Опытный гадальщик и предсказатель. Владеет разными методиками (карты, чтение снов, гадание на костях, чаинках, кофейной гуще, и множество других способов, которые, впрочем, считает менее эффективными).
Умелый колдун, знаток большого количества магических обрядов и ритуалов.
Почти-пророк — бывают видения, которые Ян очень плохо контролирует, и часто не может определить, будущее, прошлое или же настоящее видит перед глазами.
Близок с природой, легко находит общий язык с животными.
Любит работу руками, по молодости серьезно занимался резьбой по дереву, но в последнее время воспринимает это увлечение в качестве хобби, которое помогает отвлекаться от невеселых дум, с завидной регулярностью атакующих сознание Яна.
Говорит на английском, болгарском и румынском. На слабом разговорном уровне владеет греческим и арабским.

❖ Описание персонажа.
Родившись в результате довольно экстравагантной связи цыгана по имени Бахтало и ливанской девушки, которую родители нарекли Нимой, Ян с ранних лет привлекал заинтересованные взгляды тех немногочисленных знакомых, которые тем или иным способом сумели прознать об истории его появления на свет. Ведь уроженка Бейрута, выросшая в строгих канонах ислама, решившая сбежать с веселым и харизматичным, но оттого не менее чужаком, так или иначе заслуживает либо уважения, либо же презрения. Третьего не дано.
Но Ян никогда и не думал осуждать мать за предательство всех принципов и догматов, впитанных ею с молоком матери, ибо не мог не замечать, насколько счастливой была Нима подле своего улыбчивого супруга, который и после рождения сына не перестал быть тем балагуром, что и пять, и десять лет назад.
Сразу после знакомства Нима и Бахтало перебрались из знойного Ливана в не менее жаркую Грецию, где и прошло раннее детство Яна. Зачастую предоставленный сам себе, единственный сын в семье любящих, но отнюдь не отличающихся строгим нравом, родителей, мальчишка много времени проводил на свежем воздухе, изучая живописные поля и лесочки в пригороде Салоники. Шелест буйной листвы, будто бы живущей своей жизнью зелени, пахнущей свежестью, с плавно стекающими капельками росы по гладкой поверхности, завораживал юного Яна, который не боялся бродить в одиночестве уже начиная лет с пяти. Тогда ему казалось, что часто попадающиеся на пути коты и собаки, или редкие гости, по типу полевок или голубей, понимают его куда лучше, нежели люди. Но такую нелюдимую малообщительность он в конечном итоге перерос, уже через пару лет превращаясь в словоохотливого и добродушного мальца, без проблем завязывающего дружеские контакты.
Когда Яну исполнилось семь, руководители колдовского клана, в котором состоял его отец, принял решение перебраться в Болгарию. Вероятно, эмоциональное потрясение из-за смены места жительства, как раз в тот период, когда Ян только начал находить общий язык с другими детьми, способствовало проявлению у него магических способностей. Это были неконтролируемые небольшие всплески, но Бахтало, сам колдун, тут же занялся обучением сына.
Особое внимание отец уделял разного вида предсказаниям, ведь способность к гаданию являлась их семейной чертой на протяжении уже многих поколений. Ян, погружаясь в этот увлекательной, то тогда кажущийся ему чертовски загадочным, мир, испытывал нечто среднее между восторгом и искренним ужасом, ведь попытки рассеять туман над строптивым будущем могут быть невероятно опасными.
Пророческие видения у него появились в тот же период, но были слабыми, невнятными и редкими, сопровождались легким недомоганием, и Ян даже не всегда обращал на эти вспышки внимания. Очень скоро он увлекается резьбой по дереву.
Болгария, страна ничуть не менее колоритная, нежели та, в которой Гривас родился, быстро завлекла юного колдуна в свои сети. К семнадцати годам он полностью ассимилировался в обществе восточно-европейского государства, и через пару лет знакомиться с Гитой, цыганкой, живущей в Болгарии. Пожалуй, это можно было назвать любовью с первого взгляда — пылкий и эмоциональный Ян увлекся, не будучи в состоянии, да и не желая, бороться с нахлынувшим чувством. Его упорные ухаживания дают свои плоды, Гита в конечном итоге отвечает взаимностью. Молодые люди женятся.
Повзрослев, Гривас становится достаточно известным в определенных кругах благодаря своим способностям к гаданию. Пожалуй, в какой-то момент он превосходит даже отца, зарабатывая репутацию честного колдуна и специалиста по предсказаниям, слов на ветер не бросающего. При этом продолжает самосовершенствоваться, много и дотошно изучая описание древних колдовских ритуалов, как связанных с предсказаниями, так и нет, но ни разу не был уличен в желании навредить другим.
Не бросает свое хобби, вырезает статуэтки из дерева, в основном животных, которые всегда к нему льнули, и симпатия была более чем взаимной.
Через пару лет становиться отцом. Близнецы Ману и Зора родились ясным весенним днем, делая своего отца одним из счастливейших людей на этой земле.
К сожалению, устои нашего жестокого мира не раз доказывали, что счастье каждого отдельно взятого человека не может быть вечным. Ян и Гита жили, не зная бед, более пятнадцати лет. Дети подрастали, жизнь шла своим чередом. Ян принципиально старался держаться подальше от любых разборок, периодически устраиваемых кланом, к которому он принадлежал, беспокоясь, в первую очередь, о безопасности жены и детей.
К сожалению, в определенный момент настала необходимость все же принять чью-либо сторону, и Ян не смог пойти против близких. Клан ввязался в форменную войны с другой, не менее сильной и влиятельной, колдовской общиной. Гривас толком и не знал, что стало причиной — вероятно, виной всему жажда власти, но в конечном итоге мотивы поступков их лидеров уже были не так важны. Ведь последствия менее ужасными все равно не станут.
Настал напряженный период в жизни Яна. Он мрачнел, и впервые вынужден был пережить смерть близкого человека, когда погибла его мать. Отец присоединился к ней через пару месяцев, но даже столь сильное потрясение не смогло сломать Гриваса, а лишь добавило желания истребить тех подонков, кто стал всему причиной.
Самый губительный день в жизни Яна настал через два месяца после его тридцатипятилетия. Он рано утром уехал из дома, направляясь навстречу с одним из знакомых колдунов, которому нужна была консультация предсказателя. Видение настигло его внезапно, сопровождалось дикой болью, ослепительными вспышками, но Ян все же видел четкую картинку перед глазами, которая повергла его в ни с чем не сравнимый ужас — это была Гита и дети, захлебывающиеся собственной кровью.
Мир Яна Гриваса треснул по швам, и он тут же поспешил домой, но обнаружил, что опоздал — очевидно, его так и не освоенный пророческий дар демонстрировал ему события, происходящие в тот самый момент. Столь горькая ирония убивала Яна, пока он прижимал к груди Гиту, крепко держал жену в своих объятиях, чувствуя на пальцах ее горячую кровь. Дети уже были мертвы, но надежда, вспыхнувшая в сознании Яна, когда тот увидел широко распахнутые и столь хорошо знакомые женские глаза, тут же растаяла — ей нельзя было помочь.
Мужчина запечатлел короткий поцелуй на ее челе, чувствуя, как последний вдох срывается со столь дорогих уст. Рыдания его душили, но необходимо было подниматься и жить дальше. Ян знал, что жена хотела бы именно этого.
Он изменился. Молчаливый и угрюмый, он перестал жить, но начал существовал, и целью его существования была месть. Он уже не просто желал возмездия, он его совершал.
Представители церкви связались с ним через пару недель после похорон жены и детей. На тот момент противостояние кланов уже начинало выходить из-под контроля, и клирики не могли больше оставаться в стороне. Яну предложили сотрудничество, в обмен на защиту от гонений со стороны церкви.
Гривасу терять уже было нечего, он согласился быстро. Лично способствуя тому, чтобы представители вражеского клана были выслежены и истреблены все до единого, Ян внезапно обнаруживает, что вроде как нашел свою цель. Ранее совершенно равнодушный к религии, хоть и был крещен сразу после рождения, мужчина обращается к Богу, и находит если не мир внутри себя, то временное успокоение, что позволило ему жить дальше.
С тех пор сотрудничает с клириками, путешествует с ними, заработав репутацию очень надежного, пусть и немногословного, колдуна. Псы Господни его даже уважают, за сдержанность и невозмутимость, а также непоколебимое упрямство, ведь Ян не знает жалости, будучи способным на многое, когда считает, что принятые меры справедливы.
Никто не знает, что творится внутри его изодранного сознания, никто не видит эти внутренние раны, которое даже время не сумело исцелить. И, разумеется, никто уже не вспомнит того шумного и веселого Яноша, хотя бы просто потому, что почти все, знавшие его, умерли, или же были убиты, с особой жестокостью.
Все, что осталось у Гриваса — это дерево. Аккуратно вырезая плавные линии, которые постепенно начинают приобретать черты силуэтов лошади, или же грациозной лисицы, Ян забывает обо всех своих бедах, отвлекаясь от всего сущего, и устремляя мысль куда-то далеко, где Гита и дети все еще живы, и с нетерпением его ждут.
Он часто гуляет по витиеватым парковым тропинкам, а, если есть возможность, на несколько дней уходит в лес, чтобы попытаться забыться, вновь ощущая ту величественную связь, что так завораживала его в детстве. Пророческие видения за последние десять лет участились, все так же сопровождаемые сильной головной болью, и все такие же неконтролируемые. Но Ян не оставляет попыток выудить полезную информацию в каждом из отрывков, которые высшие силы решили ему показать. Ведь очевидно же, что не спроста это происходит.
Около пяти лет назад становиться участником экспериментальной инициативой под названием «Рыцари Вальбурги». В качестве прикрытия, продолжает свое сотрудничество с клириками. Готов вносить посильный вклад на благо достижения поставленных перед ним целей, что успел доказать уже не раз.

❖ Дополнительно.
-

III. ОБ ИГРОКЕ
❖ ❖ ❖ ❖ ❖
❖ Связь с Вами.
Skype - sashakogan

❖ Пробный пост.

Свернутый текст

У Рудольфуса целиком и полностью пропало ощущение времени — он не знал, сколько часов, дней, а может и вовсе недель провел за проржавелыми решетками, распластавшись на потертой деревянной скамье. Зловонные ароматы мочи, человеческого пота, прогнившей древесины, и еще один Мерлин знает какой еще падали, так удачно вплетающиеся в общую сырость, царившую в камере предварительного заключения, стали столь привычными для обычно капризного аристократического обоняния, что мистер Лестрейндж лишь устало морщился, когда каким-то чудом занесенный в это всеми великими волшебниками забытое место порыв ветра усиливал запахи.
Их с Рабастаном посадили вместе, но сердобольные братские так и не поспешили пробудиться, когда Лестрейнджы, оказавшись в этой во всех смыслах безвыходной ситуации, и слова не проронили в адрес друг друга, за все время, прошедшее с момента ареста. 
А ведь старший из двоих заключенных в самом деле понятия не имел, сколько прошло. Будто внешний мир остановился, замер, раз за разом повторяя все то же короткое мгновение, топчась на месте, как наиболее медлительное и ленивое существо из всех живущих. Подобная отрешенность, не позволяющая ему обращать внимание, день за решетчатыми окнами, или же сотрудники Министерства, отвечающие за пейзажи, которые будут доступны всем другим служащим, находящимся на самом деле под землей, решили наколдовать тернистую ночь, когда иссиня черное небо пронзают периодически вспышки свирепой молнии.
Но сейчас же была зима, это Рудольфус точно помнил. Он отчетливо слышал скрип недавно выпавшего снега под ногами, чувствовал, как морозный воздух покалывает кожу на открытой части лица, когда четыре мрачные фигуры в длинных темных мантиях приближались к дому, в котором обитали именитые авроры.
Даже забавно было, как просто удалось похитить бравых борцов с нечистью. И ведь не было никакой хитрости в действиях доведенных до крайности Пожирателей — порой отчаяние является наиболее прочным щитом, позволяющим отбить практически любую вражескую атаку. 
Практически. Ведь через энное количество времени, с определением более точного числа у Лестрейнджа сейчас явно возникнут проблемы, их схватили, яростные, со свирепыми гримасами на лицах, коллеги тех самых жертв, которые в тот конкретный момент уже были далеки от реальности.
Пожалуй, даже сам Рудольфус согласиться, что смерть была бы куда милосерднее той участи, на которую они обрекли обоих Лонгботтомов. Вот только милосердие никогда не являлось той самой чертой, тем достоинством, которое взращивали, заставляя гордиться, в натуре старшего из двоих отпрысков Рэйнальфа и Элинор. Он осознанно пошел на эти действия, заранее догадываясь о провале, и не мог, да и не стремился, прикрываться перед общественностью тем безумием, которое уже давно было заметно во взгляде и повадках Бэллатрикс.
Многие наверняка предполагали, что инициатором всего этого нечеловеческого преступления была именно единственная дама в рядах нападавших, и они, очевидно, были совсем недалеки от истины. Не стоит сейчас рассуждать, что именно побудило присоединится Рабастана и младшего Бартемиуса, но сам Рудольфус, имея возможность остановить жену, пусть с трудом, но все же подобная задача была ему по силам, сохраняя тем самым свободу им всем, промолчал в нужный момент, поддержал ведьму, чей бесноватый взгляд прожигал все его существо. Она бы не смогла бездействовать, а его долг, его стремление заключалось в том, дабы всегда быть подле.
Поступок был глупым, бестолковым и лишенным всякого смысла, изначально нацеленный исключительно на жестокую пытку, едва ли кто-либо из участников на самом деле надеялся, что авроры знают правду. Что полученные от них сведения помогут определить, куда исчез Темный Лорд, что благодаря этим скудным словам, озвученных в панике, после особо длительного воздействия пыточных чар на ослабленный организм, верные слуги своего Господина сумеют разобраться в истинных событиях, произошедших в Годриковой впадине, в ночь на Хеллоуин этого года.
Для подавляющего большинства британских магов этот день стал знаковым, как символ конца многолетней кровавой бойне. Другие, трусливые черви, нагрешив, поспешили расползтись в разные стороны, в надежде, что авроры до них не доберутся. Но были и такие, ощутившие, как земля у них под ногами рушиться, а весь привычный мир разом теряет всякий смысл. Супруги Лестрейнджы ждали своего триумфа, были уверены, еще чуть-чуть, и то общее дело, которому они посвятили полностью всю свою сущность, не скупясь на ненависть, на жгучее желание убивать, необходимые для наиболее эффективного воздействия непростительных заклинаний, доберется до наиболее влиятельных и власть имущих, покорит Министерство, после уничтожая всех неугодных и устанавливая свои порядки. Победа была очень близко. И резонно абсурдных казался тот факт, что испортил все мальчишка, младенец, вразумительно еще говорить не умеющий, в один миг одолевший самого могущественного мага современности. 
Когда все заголовки газет пестрили разнообразными альтернативными описаниями случившегося, ни Беллатрикс, ни Рудольфус не могли спокойно на это смотреть. И если первая решила для себя все очень быстро, то у второго хватило безрассудство к ней присоединится. Утащив при этом за собой еще двоих, все эта четверка войдет в анналы магической истории своим нечеловеческим поступком, возмутившим все достопочтенное общество, выйдя далеко за пределы островов, находящихся на северо-западе Европы, перебудоражив, ни больше ни меньше, магов на всем свете белом.
А потолок камеры все был таким же, сероватым, с темными разводами, уже очень давно не беленным, и даже мытым в последний раз несколько месяцев назад. Звенящая тишина нарушалась едва слышным журчанием — откуда оно доносилось, и что являлось его причиной, Лестрейндж не знал. Он провел рукой по спутанным, сальным волосам, прежде чем отреагировать на шаги, раздавшиеся в конце коридора.
Показалось лицо одного из служащих аврора. Холодно, стараясь контролировать свои эмоции, но все же гневно сверкая светлыми глазами, волшебник сообщил, что мистера Лестрейнджа вызывают на допрос. После догадался уточнить, что имел ввиду он Рудольфуса, и приказывает тому тут же подняться на ноги.
С мрачной улыбкой на осунувшемся лице, со следами ссадин и грязи, старший брат поднялся, даже не взглянул на Рабастана, позволяла сковать свои руки зачарованными цепями, а после послушно семеня за конвоиром в сторону допросным.
Он прошел мимо камеры, в которой, как он уже знал, держали Беллатрикс. Жена проводила его заинтересованным взглядом — на лице ее играла улыбка. Безумная, обычно предвещающая особо жестокий акт насилия в исполнении колдуньи.
Лестрейндж быстро отвернулся. Через минут пять он уже сидел за столом, прикованный к стулу так сильно, что даже пальцем пошевелить не мог. В помещении было темно, а бравые защитники магического общества явно не спешили освещать, причем в прямом смысле, своим присутствием комнату для допросов, тем самым красноречиво высказывая свое отношение к этому изуверу, преступнику, для которого заключение в Азкабан остается лишь вопросом времени.
И опять это самое время не имело для Рудольфуса никакого значения. Словно после судьбоносного Хеллоуина какая частица его существа переломилась, и отвечала она, судя по всему, за энтузиазм и стремление к дальнейшему существованию. Наполненному плачем, криками жертв, запахом чужой крови и гари, но все-таки существованию.
Наконец-то дверь открылось. Не успел вошедший мужчина зажечь взмахом палочки освещение, как Лестрейндж его тут же узнал — что ж, это суровую физиономию, обтянутую черной, как смоль, кожей не узнать было трудно.
Равнодушно наблюдая за движениями своего нового собеседника, Рудольфус сидел молча. А после пламенной речи сотрудника Министерства Магии позволил себе лишь улыбнуться.
- В чем же вы жаждете моего признания, мистер аврор? Мне кажется, все и так отчетливо ясно, - его голос был мягким, елейно сладким, хотя по всем законам логики не имел права и оснований Пожиратель демонстрировать так явно собственное превосходство. - Кажется, в некоторых случаях вам хватало лишь подозрения, чтобы отсылать достопочтенных волшебников прямиком в лапы дементоров, без суда и следствия. Или теперь вам нужен показательный процесс? Ну как же, как же… Сами допустили оплошность, позволили терзать своих же коллег. Вы хотите услышать в подробностях, как это происходило? - улыбка на лице бледнолицего мага стала еще шире. Тонкие обескровленные губы потрескались от недостатка воды, а под глазами залегли явно видимые тени. Как же весь этот потрепанный, изнуренный вид не вязался с самодовольством, так отчетливо читаемом во взгляде! - Ох, слышал бы ты, мистер аврор, как она кричала. Алиса, миссис Лонгботтом, я правильно помню? А то мало ли, за время заключения в это отвратительных камерах, моя память помутнеть успела… Так вот. Ее крики были мелодий, ласкали мои уши, заставляя делать усилие, дабы хоть ненадолго прервать эту волшебную какофонию! Ты ведь знаешь разницу между женскими и мужскими воплями? Я куда больше предпочитаю первые. Вторые кажутся какими-то… совершенно однотонными, - хриплый смешок сорвался с его уст. - Второй пленник, муж ее, визжал, как поросенок, которого ведут на заклание. Очень неприятные эмоции я при этом испытывал. Но, благо, со мной были мои верные боевые товарищи, так что оба Лонгботтома получали равную долю внимания с нашей стороны.